Mastercutor

I

- Бабушка, а когда мама приедет? Ты давно обещала.

И невинное детское личико девочки приняло вдруг серьезное выражение.

- Скоро, моя дорогая, скоро!

Сморщенная старушка, одряхлевшая раньше времени, сняла с колен девочку, пересела к окну и стала чинить чьи-то старые меховые перчатки, чем и зарабатывала на жизнь себе и своей внучке. Она не могла показать девочке своих слез, которые не в силах была сдерживать при вопросах внучки, ни разу не видевшей свою мать. И бедной старушке было больно обманывать ее, зная, что невестка давно уже мертва.

Занятая своими невеселыми думами, она не замечала, как летело время. От размышлений ее отвлек голос внучки:

- Бабушка, смотри! Там человек какой-то пришел, в темном плаще.

Через пару секунд раздался стук в ветхую дверь. Взяв свой старый посох и припомнив немногочисленные известные ей заклинания, старушка заковыляла открывать.

Неожиданный гость оказался сухощавым стариком с небольшой седой бородой и лицом, хранившим следы былых невзгод и переживаний в виде глубоких морщин, перерезавших щеки и лоб. Меж бровей старца застыла неподвижная складка. Осанка его, прежде гордая, уже была испорчена: спина согнулась под тяжестью навалившихся на плечи лет. И лишь его глаза, эти два неугасающих огонька, освещали его неприметную внешность. В них таилось многое из того, что свойственно великим или значительным людям. Были там и мужество, и отвага; были там мудрость и спокойствие; были доброта и какая-то тихая грусть. Но особенным блеском горела в его глазах надежда. С этой надеждой он и взглянул в лицо старухи.

Казалось, она узнала гостя. На ее глаза наворачивались слезы, и она хотела, но боялась поверить. «Нет, нет, неужели это он?..»

- Гаспер!

- Лутация!

И, зарыдав, старики бросились в объятья друг друга.

- Сколько лет прошло! Ах, сколько лет! А я все ждала тебя, ждала! Мне говорили, что ты погиб. А я все ждала, все верила! – и снова разразилась рыданиями.

Так бы и простояли они, обнявшись, еще долгое время, но их прервал вопрос девочки:

= Бабушка, а это кто? Почему ты плачешь? Он тебя обидел?

Тогда гость высвободился из объятий старухи, наклонился к девочке, взял ее на руки и, плача, сказал:

- Внученька моя, солнышко! Как же ты уже выросла, совсем большая стала!

По недоверчивому взгляду девочки старик понял, что что-то было не так.

- Ах да, дурак я старый, совсем забыл! Я дедушка твой, Гаспер, я с войны вернулся. Ты тогда совсем еще маленькая была…

Старуха, наблюдавшая эту сцену со слезами на глазах, вдруг спохватилась и сказала:

- Что ж ты на пороге стоишь, проходи, проходи!

И старый воин наконец полной грудью вдохнул воздух родного дома, тот запах, о котором он так мечтал долгие годы разлуки.

II

Поздняя осень разлила серые краски по природе Скайрима, подула студеным ветром, заморосила мелким дождем. Мрачно колыхался угрюмый лес. У его окраины стояла небольшая старая деревня, бедная и обветшалая. Жалкие, промокшие здания сиротливо ютились под серым выцветшим небом.

На краю деревни стояло большое подгнившее здание, служившее раньше амбаром. Сейчас оно опустело, и лишь стаи летучих мышей были го посетителями.

Вернее, не только они. Был также седой сухощавый старик в черном балахоне, местный житель, сохранивший еще бодрость духа и тела, и его внучка, девушка лет восемнадцати. Она была среднего роста, худенькая, с густыми темными волосами до тонких плеч, одетая в простые рубашку и штаны. Хрупкую талию охватывал широкий кожаный пояс. Но, несмотря на свой скромный гардероб, девушка выглядела весьма неплохо. Стройный горделивый стан, миловидное личико с небольшим курносым носиком и горящими энергией глазами – все говорило о том, что старик мог гордиться своей внучкой (что он, собственно, и делал).

Девушка нетерпеливо зевнула, аккуратно прикрываю рот ладонью, и сказала:

- Ну что, начнем?

Старик кивнул, и в воздух взлетел, поворачиваясь на лету, деревянный тренировочный меч. Внучка ловко поймала его и приготовилась к бою. Такой же меч оказался в руках старца…

***

…Девушка наносила удары с быстротой молнии. Ее щеки пылали румянцем, к ним прилипали пряди волос, а глаза горели ярким огнем неукротимой мощи. Старик же, по-видимому, устал и едва успевал отражать яростные атаки, пятясь назад. Но вот его меч после ловкого удара соперницы взмыл в воздух. Она с обаятельной улыбкой медленно протягивала острие меча к горлу учителя. Но старик, все это время грустно следивший глазами за полетом своего оружия, вдруг с неожиданной ловкостью и грацией в одно мгновение совершил небольшой кувырок влево, поймал свой падающий меч, что есть силы ударил им по мечу ученицы, так что тот отлетел далеко в угол, и повалил ее наземь легким ударом сзади колена. Затем быстро поднялся на ноги и приставил острие оружия к левой груди ошалевшей внучки.

- Я же говорил тебе: будь хитрее!

Старик протянул руку, привел ее в вертикальное положение и ласково потрепал сконфуженно улыбавшуюся девушку по голове.

- Теперь уже сильнее меня стала!

- Не надо меня расхваливать, дедушка.

- Я серьезно! В твои-то годы я в лес за ягодами бегал да скампов ручных за хвосты дергал. Пока один из них мне портки сзади огненной стрелой не прожег! Ха-ха-хах!

- А зачем же ты меня учишь фехтованию?

- Скайрим небезопасен. Повсюду рыщут стаи разбойников, бродят чудовища. Да еще и с Морровиндом война…

- Неужели она дойдет и до нас?!

- Вряд ли, я так не думаю. Просто перемирие скоро закончится, и я должен буду снова отправиться в поход. А ты… Нууу! Не надо!

Глаза девушки наполнились слезами. Она едва сдерживалась, чтобы не разразиться рыданиями. Старик обнял ее и, поглаживая по волосам, сказал:

- Не волнуйся! Ты девочка сильная, смышленая, одна не пропадешь. Я научил тебя защититься или напасть, так что ты сможешь постоять за себя. Ну все, хватит нюни распускать. Утри слезки, бери лук, а я пока мишени расставлю.

III

Наступила весна. Рассеялись мрачные тучи, сковывавшие небо. Яркое солнце освещало зеленеющий лес, который медленно раскачивался под свежим весенним ветерком. С лесной опушки доносились два голоса. Один, мощный, звонкий, чистый, полный энергии и другой, хриплый, тихий, медленный.

- Почему я должна стрелять по молодому деревцу? Зачем его губить? Ведь можно тренироваться и на старом!

- Старое дерево – толстое, ты по нему и так попадешь. А это – тонкое, так что стреляй!

Послышался усталый вздох. Хрустнул сгибаемый лук, запела тетива, засвистела стрела в воздухе. Тонкое молодое дерево с треском раскололось надвое, но удержало стрелу в себе.

- А ты точно уезжаешь? Может быть, останешься?

- Который раз тебе повторяю: я не могу остаться! Не могу.

- Но почему? Разве ты настолько незаменим?

- Послушай, что я скажу. Я никогда раньше не говорил тебе этого, но теперь время пришло.

И старик Гаспер (а это был именно он), заложив руки за спину, начал рассказывать, описывая круги вокруг присевшей на срубленное дерево внучки.

- Я не простой воин. И я не сражаюсь непосредственно с врагом. Моя миссия – охранять руководителей армии: генералов, маршалов и даже самого императора. Я – один из Клинков. Да-да, не удивляйся. Я всю жизнь служил Клинком. Мой отец был Клинком. Мой дед, мой прадед, мой прапрадед были Клинками. Наш род был основан легендарным Героем Сиродила. Тринадцать поколений были Клинками, и я из них предпоследний. Последним был твой отец. Как гласит одно из величайших пророчеств,

«…Тринадцатый Клинок умрет ранней смертию, и породит под покровом Дракона дитя. И раздастся гроза небесная, и начнется смута великая, и придут в Тамриэль бедствия. Но взрастет дитя малое, и начнет оно повелевать народами, и прекратит смуту великую, и поразит всяки бедствия, и обретет славу великую, и будет могущественнейшим в эпохе своей…»

Подумай над этими словами, дорогая. В них заключена твоя судьба. А сейчас собирай стрелы и возвращайся домой.

IV

- Ну не плачь, родимая! Я буду осторожен, буду посылать тебе письма… Ну всё, прощай!

И старик на прощанье поцеловал внучку в лоб, погладил ее по голове, взобрался на коня, махнул напоследок рукой утиравшей слезы девушке, пришпорил коня, чтобы догнать уходящий обоз, и вскоре скрылся из виду.

***

…Итак, она осталась совсем одна. Единственный оставшийся родной человек был вынужден ее покинуть. Чтобы как-то совладать с нахлынувшей на сердце грустью, девушка решила сходить на старое лесное кладбище к могилам матери и бабушки. Надев свои скромные доспехи и взяв меч, лук и колчан стрел, она вышла из своей ветхой лачуги и направилась в сторону леса.

Придя к могиле матери, она, задумавшись, долго сидела на маленькой лавочке за одноногим столиком и сама не заметила, как задремала. Внезапно проснувшись, она увидела перед собой стоящую женщину. Вся ее фигура была словно из воздуха, и сама она сияла неземной красотой и излучала тихий свет, рассеивая начинающий сгущаться мрак. Женщина приблизилась и сказала:

- Здравствуй, моя доченька! Ты меня видишь впервые, и я не могла бы узнать тебя. Но знай: я та, что девять месяцев носила тебя под сердцем. У меня есть кое-что для тебя. Я должна сказать тебе, что твоя судьба будет самой необычайной среди судеб всех людей этого тысячелетия. И с этого дня она начнет свой разбег. Твое призвание – спасти Тамриэль, и ты сделаешь это. Война сделает тебя могущественной, война погубит тебя, и лишь твоя воля и твоя судьба вознесут тебя на вершину могущества. Не упускай свой шанс, не бойся ничего. Прощай, дорогая, и да прибудет с тобой удача! - и силуэт женщины расплылся в воздухе.

Дочь, пораженная увиденным, некоторое время сидела неподвижно и размышляла. Но вдруг раздались крики и звон оружия. Она вскочила, достала лук и стрелу и побежала в сторону звуков.

Около могилы с большим памятником происходила схватка. Двое людей в черных мантиях с капюшонами нападали на третьего, который отчаянно защищался. Девушка натянула лук. В этот момент один из нападавших подкрался к врагу со спины и уже занес было кинжал для удара, но вдруг в его горло со свистом вонзилась стрела, и он упал замертво. Увидев это, его товарищ бросился бежать, но получил стрелу в спину и упал. Защищавшийся подбежал к нему и вонзил в него меч. Затем он обратился к своему спасителю.

- Ты спас мне жизнь, храбрый юноша, и ты заслужил награду! Сними же свой шлем и назови мне свое имя! – сказал спасенный.

Это был человек уже почти старый, местами поседевший. На его властном морщинистом лице еще оставались следы недавно пережитого страха, но голос был твердым и снисходительно мягким. Но как же все изменилось, когда его спаситель снял шлем и обнажил свое лицо!

Темные прямые волосы рассыпались по плечам, большие зеленые глаза весело блеснули из-под тонких бровей, красивые губы изогнулись в плутовской усмешке, и гибкий стан принял горделивую осанку.

- Мое имя Малиэль, - сказала она. – Назовись же и ты!

- Я Талиен Септим, твой император, - ответил спасенный, все еще не оправившись от удивления. – Но постой, не ты ли происходишь от Гаспера, славного Клинка?

Девушка кивнула.

- О боги! – воскликнул император, воздев руки к небу. – Вы смилостивились надо мной! А ты, храбрая девушка, спасшая мне жизнь, слышала ли ты пророчество о Драконорожденном? Да? Значит, ты все уже знаешь. Я вижу, ты весьма умело обращаешься с оружием, к тому же мудрый Гаспер наверняка обучил тебя тактике ведения боя. Поэтому ты должна стать одним из командиров моей армии. Не удивляйся, что я доверяю эту важнейшую роль первому встречному. Просто ты – избранная, и ты сможешь положить конец этой войне, разоряющей Скайрим и Морровинд!

Мысли клубились в мозгу девушки, толкаясь и сменяя одна другую. Она не справлялась с чередой важнейших событий и с трудом осмысливала то, что говорил император в порыве неожиданной радости. А ей так хотелось побыть наедине с собой и осмыслить рассказ призрака у могилы матери и то множество громких слов, сыпавшихся из уст Талиена Септима, словно из рога изобилия.

- Вот, возьми мой перстень, - говорил тот. – Приходи завтра во дворец и, если меня не убьют до того времени (а ты видела, что мои враги не дремлют), то ты поведешь в Морровинд десять моих легионов! Я де не могу отправиться в поход, смутная обстановка в столице требует моего присутствия. Но я полностью доверяю тебе и верю, что ты наконец приведешь нашу Родину к победе!

И старый император, вслух представляя себе будущий триумф Скайриа над Морровиндом, веселился и прыгал от радости, как ребенок. Девушка, напротив, не слыша ничего, пыталась связать в цепочку слова Гаспера, матери и восторженного монарха. Но столько всего свалилось на нее в последние дни, что ничего толком разобрать не получалось.

- Итак, решено, - говорил император. – Вот тебе мой перстень, это будет твоим пропуском. Возьми еще и мой кошель. Я понимаю, что моя жизнь стоит дороже, но это все, чем я могу тебе отплатить на данный момент. Завтра же мы начнем исполнять твою судьбу.

И, поборов в себе желание попрыгать и покричать от радости, он свистнул своего коня и уехал, оставив девушку в глубоком раздумье.

V

Больше года длился этот тяжелый поход. Больше года смерть летала на полях сражений и собирала обильную жатву. Больше года Малиэль видела ее и уже привыкла к ее мрачному ужасу. Привыкла она к кровопролитным битвам, долгим и утомительным переходам, осадам, штурмам, грабежам и сожжениям городов. Пали и были сожжены Черносвет, Альд-Рун, Балмора, Вивек, Нарсис, разорен весь Вварденфелл, накануне взята столица Морнхолд, а сегодня Морровинд подписал капитуляцию.

Воины храбро сражались лицом к лицу с врагом, и она была в первых рядах с ними. Лучники посылали во врага дождь смертоносных стрел, и она присоединяла свои стрелы с ним. Маги читали разрушительнейшие заклинания и призывали могущественных даэдра, мамонты и гиганты крушили города и топтали врагов. Но среди войска не было ни одного, кто бы не видел, как Малиэль с мужеством и бесстрашием разила врага; не было того, кто бы после боя не выкрикивал ее имя, когда она, уставшая, в покрытой кровью врагов сверкающей броне из чешуи дракона, на белом коне объезжала свои построенные легионы; не было того, чье сердце не зажигалось яростным огнем, когда она командовала наступление, издавая нечеловеческий крик, подобный реву дракона, и этот крик подхватывало мужественное войско, и стыла кровь в жилах врагов.

Малиэль лежала без одежды на своем узком ложе в своей палатке и отдыхала. Несмотря на окончание войны и свою победу, она почему-то грустила. Ей было одиноко, и крупные слезы капали из ее прекрасных глаз и, скатываясь по щекам, падали на постель. Она вспоминала свои первые сражения, гибель главнокомандующего, свое избрание фельдмаршалом вместо него. Снова и снова проносились в ее мыслях воспоминания о своем деде Гаспере. Она с грустной улыбкой вспоминала его пораженное лицо, когда его назначили телохранителем фельдмаршала и он увидел, кто это был. Ведь бедный старик не мог даже представить себе, что его внучка не охотится мирно на оленей в лесах Скайрима, а командует войском и разрушает вражеские города. Помнила она, как старый Клинок задергал челюстью и свалился в обморок. Особенной болью отдавала рана на сердце, оставленная смертью Гаспера, закрывшего собой внучку от стрелы врага.

Прохладный ночной сквознячок обдувал манящие прелести Малиэль. Она укуталась в одеяло, нащупала в постели рукой рукоять меча и заснула под крики пирующего лагеря.

***

Красный дракон жег Малиэль пламенем. Она бежала по камням, спотыкаясь и скользя. Но вот силы кончились, и она упала, будучи не в состоянии подняться. Дракон раскрыл пасть и бросился на девушку. Она слышала его многоголосый рев, ее жгло пламя. Асть дракона приближалась, вот уже его клыки у самого ее лица…

Малиэль проснулась от дикого ужаса. В лагере гудели пьяные голоса. По телу катились капли холодного пота. Рука сжала меч. Но все было спокойно.

И вдруг у входа в палатку послышался легкий шорох. Девушка не шевелилась и притворилась спящей. Кто-то медленно крался к ее постели, и слышен был легкий шелест его одежды. Он подошел совсем близко, к самой подушке. Послышался тихий звук вынимаемого из ножен кинжала… И Малиэль с рычанием насквозь пронзила гостя мечом!

Пытаясь успокоить колотящееся сердце, она зажгла свечу и наклонилась к убитому. Это был один из Клинков, приставленный для охраны ее палатки. Одевшись и выйдя наружу, она нашла на своих постах всех остальных охранников. Только вот все они были мертвы.

Малиэль так и не спала в ту ночь.

VI

Войска возвращались в Скайрим. По мере подхода к Солитьюду легионы редели: доблестные воины возвращались в свои дома, к своим семьям. И лишь два легиона во главе с самой Малиэль с триумфом вошли в родную столицу.

Жители высыпали на улицы и забрасывали легионеров и главнокомандующую венками из цветов и радостно приветствовали их. Но не все были рады их возвращению.

Пройдя по главным улицам, легионы выстроились на городской площади. Малиэль в своих великолепных сверкающих доспехах из чешуи дракона торжественно прошествовала по красной дорожке к поставленному в честь праздника на площади императорскому трону. Подняв глаза, она обомлела: это был не Талиен Септим!

Новый император был с виду молод. Он был необычайно костлявого телосложения и очень низкого роста. Его лицо было некрасиво, имело тонкий горбатый нос, густые низкие брови и искривленные в презрительную усмешку губы. Весь его вид выдавал не только в высшей степени неприятного человека, но и жестокого тирана. Он был одет в расшитую золотом красную праздничную мантию. На его голове красовалась великолепная золотая корона со множеством драгоценных камней.

Несмотря на удивление, Малиэль преклонила перед ним колено и приложила руку к сердцу. Но, по-видимому, император был этим недоволен. Он поморщился и прогнусавил своим мерзким голосом:

- Фу, пережитки старого режима! Власть сменилась, дорогуша. Целуй ноги!

Легионы загудели. Девушка нахмурилась и отказалась выполнять требование. Почему она, победитель Морровинда, видевшая всевозможные ужасы войны, должна унижаться перед этим мерзким человечишкой?!

Толпа на площади испуганно замолкла. Все глаза были устремлены на двух людей, на эти две противоположности.

- Кааак?! – взбесился монарх. - Неповиновение императору?! Грязная девка! Подлая чернь! Ты будешь делать все, что я скажу! Пади ниц немедля, и я, может, дарую тебе жизнь!

Это было уже слишком. Гордая драконья кровь вскипела в жилах Малиэль, огнем ударила в виски, заставила бешено колотиться сердце. Рука ее сжала рукоять меча.

- Еще одно оскорбление, мерзкий коротышка, и ты умрешь!

Губы императора задрожали, глаза выпучились от таких слов.

- Чтооо?! – заорал он со всех сил. - Да как ты смеешь! Бросить ее в тюрьму, немедля! Стража! А ты будешь молить о пощаде, дрянь! Ты еще очень пожа…

Девушка с яростным рычанием одним движением вынула меч из ножен и с ходу отрубила голову ненавистному карлику. Кровь забрызгала трон. Тускло звякнула корона, падая на камни площади. Одинокая голова императора безжизненно смотрела в хмурившееся небо.

Фельдмаршал Малиэль стояла на том же самом месте. На ее щеках и прелестном носике засыхали багровые пятна. Кровь капала с острия меча.

Толпа вокруг молчала, пораженная случившимся. Воцарилась гробовая тишина. Вдруг все услышали, как в воздухе пролетела вездесущая муха. Она пролетела к трупу карлика и села на месте отрубленной головы.

Это событие вывело людей из оцепенения. Поднялся страшный шум. Одни кричали «слава Малиэль!», другие требовали схватить ее немедля. Девушка, пораженная, опустилась на землю. В этот момент из толпы вышел уважаемый всеми судья Винхолд, непререкаемый авторитет. Он добился тишины и сказал:

- Друзья! Мы только что стали свидетелями освобождения народа Скайрима от злобной тирании! И этим, как и победой над Морровиндом в этой ужасной войне, мы обязаны именно героической Малиэль. Но все-таки не будем забывать, что есть закон, карающий смертной казнью убийцу императора. И не будем забывать, что у нас должен быть император. И он у нас будет! Провозглашаю императором незаслуженно притесненного, жертву самовольного захвата власти, законного наследника престола Халедона Септима!

Толпа быстро сменила удивление, послышались радостные восклицания.

VII

Уже месяц Малиэль сидела в тюрьме, ожидая приговора суда. На ней не было ее великолепной драконьей брони, не было белого коня, никто не скандировал ее имя. О ней уже почти забыли среди будничной суеты. И лишь соседка по камере помнила и заботилась о ней. Она рассказала, что тиранический карлик со своими приспешниками захватил власть и убил Талиена Септима. Теперь же Халедон Септим, его сын, вступил в свои законные права.

Однажды перед рассветом громыхнула дверь камеры. Вошел тюремный стражник и повел Малиэль на выход из тюрьмы. Настал день приговора.

***

Было холодное утро. Малиэль вышла на помост на городской площади. Она была бледна. Ее длинные темные волосы слегка покачивались от ветра. На ее лице не было следов каких-либо эмоций. Оно было каменным. Девушка приготовилась мужественно встретить приговор, каким бы он ни был.

Неподалеку стоял палач в своем одеянии и тоже ждал приговора. "В конце концов, это просто его работа" - подумала Малиэль. Но вдруг казни не будет?

Судья Винхолд медленно взошел на помост. Толпа притихла. В прекрасных зеленых глазах сверкнул огонь. Малиэль подняла их и увидела брезжущий рассвет...

Медленно восходило яркое солнце.